— Не здесь, — ответил священник. — В храме.

Остаток пути мы прошли молча.

— Ив, я вас здесь подожду. Хочу одна посидеть, подумать.

— Все в порядке?

— Нет, и ты это знаешь. Поэтому и хочу побыть одна.

— Держись, — он легонько приобнял за плечи. — И если что — кричи, мы рядом.

— Кого тут бояться? Вампиров и зомби?

— Мародеров.

— Если что — я буду стрелять. Эффективней.

— Оказывается, я женат на терминатрикс. — Муж взъерошил мне волосы. — Хорошо, я скоро.

— Можешь не торопиться. Посижу, подумаю.

Закрылась дверь, отгораживая меня от света из церкви. Я опустилась на ступеньки, глядя на Млечный Путь, нечасто его увидишь за городскими фонарями. Где-то поблизости пахла сирень: так одуряюще, что захотелось пойти на запах, точно собаке, и зарыться лицом в пушистые грозди. Я сказала Иву «подумаю» — но думать на самом деле было не о чем. Жизнь — это очень забавный предмет: вот она есть — и ее сразу нет. О чем тут вообще думать? Для мертвой я сделала все, что смогла, а живых вокруг осталось не так много. Зря я, наверное, на Студента наорала: пацан совсем, а я с него спрашиваю как со взрослого. С другой стороны, а когда взрослеть, если не сейчас? Что ж, завтра будет понятно — если парень хоть чего-то стоит, на работе он появится, а сегодняшнее — обычный срыв, со всеми бывает. Не появится — вызванивать не буду, мне требуется эффективная помощь, а не дитятко, которому приходится сопельки вытирать. Так и порешим.

Я потянулась, поднявшись со ступенек: глаза слипались, и больше всего хотелось свернуться калачиком прямо на земле и уснуть. Пойду попробую найти эту чертову сирень, иначе отрублюсь прямо здесь.

Стукнула дверь.

— Маша? — окликнул Ив. — Машка!

— Не кричи, тут я, — я выступила из тени кустов. — Поговорили?

— Пошли отсюда!

Муж ухватил за запястье и двинулся к машине так резво, что мне пришлось бежать следом вприпрыжку.

— Куда летишь как угорелый?

— Домой! — все же шаг он сбавил.

— Что случилось?

— Я не подписывался беседовать с умалишенным, это привилегия Деменко.

— Все так плохо? — Я уселась на пассажирское сиденье и пристегнулась. — Он не похож на больного.

— А как, по-твоему, должен выглядеть сумасшедший? Красноглазый и с топором наперевес?

— Муж, или перестань психовать, или останови машину, иначе угробишь нас обоих.

Он вдарил по тормозам так, что я едва не влетела лбом в стекло, несмотря на ремень.

— Отец Иоанн двинулся на религиозной почве, что в его случае естественно. В чем конкретно это выражается, а также его сверхценные идеи я обсуждать не намерен, во всяком случае, сейчас, ни с тобой, ни с кем-то еще.

— А с Деменко?

— И с Деменко. Маш, хватит, закрыли тему. — Он побарабанил пальцами по рулевому колесу и снова завел мотор. — Включи лучше радио.

Закрыли так закрыли. Интересно, чего такого мог сказать батюшка, чтобы Ив так завелся? Хоть возвращайся на кладбище и спрашивай сама.

— Сделай погромче! — сказал Ив, и я послушно повернула рукоятку магнитолы.

— …аварии, — продолжала диктор. — Напомним, сегодня вечером автомобиль протаранил остановку общественного транспорта. Несколько человек, включая двух подростков, погибли на месте, остальные пострадавшие доставлены в городские больницы…

— Твою мать… — прошипел Ив. — Сегодня наши на экстренных дежурят. Веселый завтра, чувствую, денек будет.

— Да уж, — посочувствовала я. — Странно, что тебя сегодня не вызвонили.

— Была б совсем задница — вызвонили бы. Но завтра я в твой морг не поеду, уж извини.

— Ясное дело. Ты и без того меня сегодня просто спас.

— Не преувеличивай.

— Нет, правда. Ив… спасибо.

Глава 8

Я мрачно рассматривал недра сейфа. Рядом всхлипывала старшая медсестра — тушь оставляла извилистые черные дорожки на щеках. Прямо персонаж из старого фильма «Ворон» с Брендоном Ли. Останавливаться Валентина Матвеевна явно не собиралась. Я нутром ощущал, как она постепенно подбирается к полномасштабной истерике, но не мог найти слова, чтобы успокоить.

В принципе проблема с лекарствами решаема. Теоретически. А вот сколько сил и нервов уйдет, чтобы оправдаться перед Госнарконтролем, — вопрос отдельный. По профессиональным меркам — это даже не ЧП, совсем уже не. Все равно что сравнивать полыхнувшую канистру бензина и взрыв бензоколонки.

Единственное, чего я не мог понять, какая сволочь это устроила. Ключ оставался только у старшей. По ее словам, за последние пару дней больше ни у кого побывать не успел. А самой старшей вообще за такое браться глупо — в первую очередь на нее и подумают. Повяжут и запрут.

Но тем не менее результат налицо.

Сейф. По двадцать миллиметров стали. Монолитные металлические стенки. Да еще и надежно упакован в бетон стены — это защищает с пяти сторон из шести. Неповрежденный замок. А сквозь дверцу можно пробиться только отбойным молотком и перфоратором.

И ни одной ампулы наркотических препаратов на полке.

Кто-то вымел все подчистую.

— Меня-а-а же поса-а-адят, Ива-ан Игоревич! — начала завывать старшая медсестра. В кабинет заглянула Диана — я махнул рукой, мол, позже, не мешай.

— Валентина Матвеевна, полицию вызывать не станем. Успокойтесь. Вначале разберемся внутри отделения, потом уже будем думать, что нам делать.

— Ключ же только у меня-а-а-а…

— Дайте-ка его сюда.

Медсестра, судорожно вздохнув, протянула мне фигурную металлическую полоску. Я провел пальцем по боковинкам — темная сталь, вся в зазубринах. Видно, что им пользовались уже много лет. Привычный, знакомый ключ от сейфа — не подменили.

Медсестра открыла им с утра хранилище, а как открыла, так и побежала ко мне в слезах — трудно не заметить, что полка с наркотиками враз опустела. Но я не мог понять, кому это могло понадобиться. Лекарства специфические. Даже самые прожженные наркоманы не стали бы просто так ими ширяться, предпочитая пусть и более «грязные» коктейли, зато с дозировкой, что передается из поколения в поколение. Классические морфинисты остались в двадцатых годах прошлого века, да еще в сетевых сказках про врачей-наркодилеров. Специализированные препараты «торчкам» редко в руки попадают, что бы ни говорили журналисты о продажных анестезиологах и хирургах. Да и не так уж много кайфа хранится в железном ящике. Не стоит овчинка выделки — риска много.

Так что все эти байки, будто каждая больница снабжает кайфом всех наркоманов в округе, не более чем параноидальная дурь людей, которые ни разу сильнодействующее в глаза не видели. Разве что только ягодичной мышцей ощущали. А сочинять в уютных бложиках можно все что угодно — и что у мертвых в морге органы для пересадки воруют, и что при аппендэктомии почки выпиливают, и что все заведующие зарабатывают нереальные деньги на рецептурных веществах. Стократ легче самому на кухне в пробирке диэтиламид d-лизергиновой кислоты синтезировать, чем мучиться с бумажками на списание препаратов группы «А».

— У кого последнего он был? — Я внимательно разглядывал бородку ключа: не нравилась мне грязь во впадинках, какая-то уж слишком маслянистая. Я подцепил ногтем крошечный комочек, растер на пальце.

— У Дианы Викторовны, — всхлипывая, ответила старшая. — Дня четыре назад…

А говорила — «только у меня». Но не стала бы Диана пачкаться — у нее муж зарабатывает столько, что с темными делами связываться не резон.

Грязь по ощущениям чем-то напоминала пластилин или замазку. Неужели какая сволочь слепок сняла? Дел-то — прижать ключ к кирпичику пластилина, а тот сразу забросить в холодную воду. Все прочее мастера оформят в лучшем виде. Олег когда-то устроил ликбез — рассказал, что использовать можно и глину, и гипс, но чаще всего берут именно пластилин.

Уайт-спирита бы капнуть, посмотреть, как прореагирует эта грязь. Да смысла заморачиваться особо и нет. Факт свершился — кто-то подделал ключ и умыкнул запас препаратов. Чем создал проблемы всему отделению, мне лично, а заодно и шефу.